Я бы не отказался сейчас выпить немного кофе, крепкого такого, чтобы терпкий аромат пробивал ноздри и напоминал мне о том, что я ещё существую. Сколько я уже тут витаю? Часа 3? Кошмар, я даже не могу понять где конкретно я нахожусь. Так темно. Как там они называют цвет космоса? Кажется, как-то по-вкусному звучит. Космический латте? Да, точно, но теперь снова хочется кофе.
Отсюда наша планета кажется не такой уродливой – людей не видно. Интересно, если бы мы взялись все вместе за руки и стали бы друг другу на головы на одном материке, то сверху были бы похожи на монотонное пятно, напоминающее грязный волдырь? Хотя скорее всего мы бы цветом не отличались от земли, которая нас кормит и которая сама кормится нами. Чем не ирония?
Афина-3, приём, Афина-3, как слышно? Ну да, на что я надеюсь вообще, передатчик же повреждён, да и кислорода осталось 30%, они уже попросту не успеют меня спасти. Хотел уединения когда-то, вот и получил, пожалуйста. Да, я тут один. Совсем один. Кричать бесполезно, только кислород буду тратить, слыша свои же крики внутри скафандра. Представляю уже, как я отчаянно буду надрывать горло, а какой-нибудь пролетающий в тысячах километрах от меня метеорит наблюдает, как я медленно ползу по пространству, даже не двигая конечностями. Боже, мне 27, почему мне не страшно умирать? Вернее, почему мне не страшно умирать здесь, в космосе, в вакууме? Прекрасная смерть, однако. Тут ведь нет кислорода, нет ничего, что бы портило мой труп, разве что он сгорит, пролетая мимо звезды. Чем это хуже, чем быть погребённым, затем съеденным червями, а после растворённым в почве, чтобы через сотню лет прямо на тебе посадили какой-нибудь помидор? Да это даже лучше, я бы сказал. Буду вечно летать от одного клочка пространства к другому, время не будет властно надо мной, я буду памятником человеку, знаком цивилизации.
Я уже не вижу Землю. Наконец-то. Прощай, проклятая, испорченная планета, я теперь вне твоей юрисдикции. Первый и последний самостоятельный человек. Homo… Эх, не знаю я латинского, сейчас бы придумал себе название. Хотя зачем? Никто же не слышит, что я думаю, нигде это не записывается. А может, где-то уже летает подобный мне человек, который так же закончил свою жизнь? Примкнул бы к нему, и было бы нас двое, хотя вероятно он уже где-то очень далеко. Да о чём я думаю вообще. Я бессмысленно трачу свои последние часы жизни. Но если задуматься, то ведь я так и тратил всю свою жизнь до инцидента. Работал официантом, чтобы снимать на почти все заработанные деньги квартиру, покупать раз в несколько месяцев одежду не по сезону, а остаток тратить на ухаживания за девушками, которые впоследствии уходили к кому-то другому. С родителями я почти не разговаривал и не навещал, а стоило бы? Думаю, нет. У них своих забот полно, да и земля их склоняет к себе, заставляя удалиться от людей и начать жить где-нибудь за городом, имея свой скот и огород. Забавно, я и своих родителей превзошёл. Я удалился от всего: от проблем, от семьи, от отношений, закона и правил. Я – хозяин своей жизни и жизни вокруг. Только вот жизни никакой и нет тут.
А ведь верно. Тут ещё нет жизни, мы тратим баснословные суммы, чтобы исследовать камни на каком-нибудь Марсе, отправляем десятки спутников следить за, казалось бы, неизменным космосом, но ничего не находим. И никогда не найдём, ибо если и есть где-то разумная жизнь, то мы бы были в курсе, они бы связались с нами каким-либо образом. Хотя, мы даже друг другу не нужны. Чем больше времени проходит, тем меньше человеку нужен человек. Научимся ещё размножаться из пробирок, не зависеть от секса, так вообще каждый будет в своей коробке жить. «Приходите в наш магазин «ДНК», только сегодня, при заказе шатенов с голубыми глазами вы можете получить один из дополнительных навыков: стремление к карьере, сильная выносливость и отсутствие аллергий!» так и норовит соскочить у меня с языка, не без помощи Хаксли, конечно. К тому прогресс и клонит – приборы совершенствуют для экономии времени, для обособления человека от себя же. Жизнь упрощают, но хотят её если не возвести в степень бессмертия, так удлинить. А что мы со свободным временем будет делать, если откажемся от себе подобных? Изучать космос, этот холодный, непонятный, глупый космос, у которого ни одна светлая голова не может найти первопричину? Стремиться узнать о том, кто мы и какое место занимаем в этом мире? А что если мы узнаем? Что если это случится не через миллионы лет, а уже завтра? Что тогда? Люди потеряют смысл существования, если узнают, что они, допустим, результат эксперимента, вышедшего за рамки контроля? Или если мы просто еда для планеты, которая нужна для баланса конкретно нашей солнечной системы? Я думаю, что да, будет масштабное разочарование, поэтому у нас и существует коррупция, массовый дебилизм, расслоение общества и разделение труда и контроль за ним и всем остальным. Посему низшие слои почти всегда будут внизу, а буржуа будет ходить по головам в золотых сапогах, контролируя нужный процент тупости населения. Мы двигаем квадратные камни на гору в плане прогресса и стремления к оному. И если кто-то решается отточить камень до округлой формы, то его раздавливает насмерть свой же труд. Религия, мораль, правила, законы, порядки, системы, государственные аппараты, деньги, бездумное обучение, клонирование профессий, реклама, власть, проституция, биологическое оружие, высасывание ресурсов, отходы. Мерзость! Мы пережёвываем еду, чтобы выпустить дерьмо. Планета не выдержит этого, она больна человеческими телами. Как я рад, что не застану её кончину. Погибнет носитель – умрут и паразиты. Я уже не среди них.
Вселенная ещё ребёнок, она растёт с каждым мгновением, но у неё уже появилась зудящая сыпь – мы. Мы никогда не застанем другой формы жизни, потому что не доживём до них. Даже наши останки, пепел после нас не доживёт до этого дня, ибо мы появились слишком рано. Так почему бы не сделать тех, кто, возможно, станет свидетелем нашего существования или сможет лицезреть наши следы? В теле каждого человека сотни тысяч различных микроорганизмов, дай им немного среды и они смогут постепенно эволюционировать, превратиться в кого-то, кто рано или поздно сможет достичь нашего уровня развития. Конечно, пройдут тысячи лет прежде, чем это случится, но мне всё равно не выжить. Всегда хотел посадить дерево, но никогда не думал, что сам буду семечком.
Кислорода 1%, нужно выбрать направление движения тела по инерции, чтобы избежать столкновения с Солнцем или непригодными планетами. Шанс того, что моё тело приземлится на какой-нибудь объект невредимым, конечно, мал, но стоит рискнуть. Пожалуй, выберу вот это направление, нужно только немного повернуться и в таком положении умереть, не дёргаясь. Интересно, как в будущем назовут планету, на которой будет жизнь из, грубо говоря, жизни? А как бы я назвал новую планету? Что ж, жизнь – это проблемы, а проблемы из чего-то вырастают. Была у меня девушка, которая делала проблемы из воздуха. Если я тут хоть из чего-то делаю что-то, то она буквально из пустого воспроизводила нечто колоссальное. Да, пожалуй идеальное название было бы – Алиса.
Секунд 10 до отказа системы, кислород вот-вот закончится. Кофе бы сюда, крепкий такой.

Что бы я сказала себя 15ти летней?

Читай. Не все книги одинаковые. Ищи, читай, пробуй и со временем ты найдешь то, что изменит тебя и твою жизнь, то что даст ответы на все вопросы, то что сделает тебя счастливой.

Голод не убивает. Убивает бездействие. Голод дарит легкость, чистоту, красоту и эйфорию.

Занимайся спортом. Не бойся и не стесняйся. Пробуй новое, экспериментируй. Найди то, что тебе по душе.

Подумай о будущем и не бойся действовать. Любой твой осознанный выбор ведет к переменам. Нельзя сказать к хорошим или плохим. Таких не бывает. Бывают перемены, а именуем мы уже последствия. Любой опыт — ценный. Любые перемены неизбежны.
Не бойся одиночества — человек рождается сам и умирает сам.

Не бойся выражать свои чувства и всегда рассчитывай на худшее, на то, что тебя не поймут, отвергнут и над тобой посмеются. Будь готова к падению и проигрышу, но держи себя так, словно ты УЖЕ победила.
Не привязывайся к людям и не позволяй «присасыватся» к себе тем, кто приходит к тебя когда ты сильна. Не отпускай тех, кто остается с тобой ни смотря ни на что.
Найди свою зону комфорта. Избегай ее.
Учись. Планируй. Найди себя.
Для этого читай и не бойся действовать.
Не зацикливайся на одном. Подвергай все сомнениям и пробуй, пробуй, пробуй...
Обретя себя, иди по выбранному пути. Помни — жизнь не пересечение тропинок и не вытоптанная дорога. Жизнь это дикое поле и только ты протаптываешь в высокой траве свою дорогу. Это не бывает просто. Но чем сложнее тебе, тем правильнее ты действуешь. Пробивай стену. Помни, что даже из безвыходной ситуации есть как минимум три выхода.
Забудь про мнение общества и свой в него вклад. Ты это не твоя семья, работа, учеба или общество. Ты это ты. Пока не наступила смерть, ты вольна распоряжаться своей судьбой как пожелаешь.
Путешествуй(да, это слово пишется через «е»). Трать свободное время только на путешествия, мечты и планы.
Будь собой. И не забывай, что я это ты.

«Самое главное это остаться собой.
Ну, и попутно заставить как можно большее количество людей запомнить твое имя.
Первое — суть жизни. Второе — суть человека»

Мира
Поезд по регулярному маршруту Х-У
Сентябрь прошлого года

Сложно сказать, что в жизни главное. Жизнь — она бессмысленна сама по себе. Просто надо найти себе дело, чтобы занять этот промежуток между рождением и смертью. Какой смысл жизни? Да нет его. Родить детей — это репродуктивная функция, она вне нас лежит. К чему стремиться? Количественные какие-то факторы человека вряд ли мотивируют. Два завтрака не съешь. Надо найти себе занятие. Просто ты придумал себе какую-то игру, и ты в нее играешь.

Любят не идеальных, а тех, кто подходит

Моя подруга Рита — судмедэксперт. Ей 42. У нее длинные тонкие пальцы и второй дан по айкидо. Она курит крепкие сигареты, ругается матом и не боится смерти. У Риты есть муж на 9 лет младше. Он ведущий архитектор в одной очень солидной строительной фирме. И очень красивый. Печет самые вкусные торты, которые я ела в своей жизни. И сочиняет детские сказки для годовалых близнецов. Сам укладывает их спать, если Рита на работе. И встает к ним ночью, потому что Рита устает.

Другая моя подруга, Оля, — психолог в МЧС. Была в Беслане. Ее первый муж, военный хирург, погиб 12 лет назад. В прошлом году она вышла замуж за оператора, который снимал репортаж об одной из спасательных операций. Сначала они просто дружили, а потом моя подруга попала в аварию, и он полгода ее выхаживал. Взял отпуск на работе, чтобы не ездить в командировки. Подрабатывал, снимая свадьбы. Подруга, несмотря на прогнозы врачей, встала на ноги. Олин сын называет его отцом. А он гордится, что мальчик поехал на олимпиаду по физике в Стокгольм.

Маша — профессор философии. Вышла замуж за мужчину без высшего образования. Но он строит ей дом, готовит обеды, обожает детей и запрещает шуметь в доме, потому что Мария Анатольевна готовится к лекциям. Маша помешана на научной карьере и планирует на год уехать на стажировку в Китай. Муж помешан на Маше. Он не знает, кто такой Гегель и экзистенциалистов не читал. Но зато он знает, какой у Маши размер ноги, и не забывает поменять летнюю резину на зимнюю на ее машине. А еще у Машиного мужа реальный бизнес по производству деревообрабатывающих станков. Не олигарх, но миллионер.

Когда мне начинают рассказывать, какой должна быть идеальная женщина, чтобы ее любили и звали замуж, я очень громко смеюсь. Потому что любят не идеальных, а тех, кто подходит. Со всеми своими трещинами и вмятинами. Каждая кастрюля найдет свою крышку.

Поэтому не надо бояться жить так, как хочешь, и быть тем, кем хочешь. Это все, что я хотела сказать вам сегодня. Обнимаю.

Елена Пастернак

Мне сташно умирать в твоих глазах...
Смотреть как медленно меня стирает время,
Как будто часть бессмысленных мгновений,
Я рассыпаюсь пылью на твоих руках...
А ты не зная ничего встряхнешь ладони,
Смахнув легко неслышимый мой крик.
Я падаю ,остался лишь ничтожный миг,
И мир взорвется тысячью агоний.
В последний миг вздыхая над асфальтом серым,
Я поняла что вечной жизни не было и нет...
По прежнему пройдут еще десятки лет
И на стенах у памяти твоей лишь имя - след от мела...

Я всю жизнь мечтал стать физиком, поэтому пошел учиться на экономиста. Наверное, именно это повлияло на то, что стал писателем.

Твое решение всегда будет правильным. Именно потому,что оно правильное для тебя. Потому,что это именно твое решение.

Кофе — это варенье из джазовых пластинок.
Кофе — это свет, который можно размешивать ложечкой.
Кофе — это врата восприятия ночного пейзажа.
Кофе — это немой вымысел радуги. 

У каждого свой океан.
И каждый по-своему в нём тонет.

себя побрызгай бородатый
не надо мебель целовать
да улыбнитесь бля хоть кто то
ворчал ходя по церкви бог

Скольких еще ты потеряешь?

Тебе 6 лет. Ты идешь в первый класс. На первой же перемене, когда тебя оставляют с другими ребятами, ты заводишь себе друзей — Паша, Никита, Тема, Юра… Ребята вразнобой соглашаются дружить с тобой. Наконец-то ты счастлив.

Тебе 8. Третий класс только начался, а из всех остался только Юра. Никита перешел в другую школу, обещав звонить, но так и не узнав твоего номера, Паша подставил тебя перед учительницей, а с Темой вы подрались, да так, что он выбил тебе зуб. Они больше не твои друзья, и скатертью им дорожка — ты без труда найдешь лучше, таких, как Юра. Вокруг столько людей, а мир так велик. Достаточно просто подойти еще к паре ребят, и тихонько сказать: “Будешь дружить?”.

Все так просто.

Если бы оно было так просто. Тебе 14, и кроме Юры у тебя никого не осталось. С переходом в среднюю школу классы смешались, и полная компания отбросов из “Б” параллели избивает тебя на каждой перемене. Ты вынужден бегать между классами и обедать в подвале. За что они ненавидят тебя?

Это не так уж и важно. Под конец года ты видишь, что уставший Юра болтает с одним из них. Клеймо предателя виснет на твоем друге вечным грузом, и тебе все равно на все, что он скажет — он лишь мерзкий изменщик, но не человек.

Тебе 16, и через год ты заканчиваешь школу. Конфликты прекратились, но ты так и не вжился в компанию. Да разве это важно, когда теперь ты нашел свою любовь — настоящую, и она с тобой? Даша обнимается с тобой в темных уголках школы, и ты ловишь на себе завистливые взгляды одноклассников. Так-то. Ты никогда больше не будешь один, ведь она любит тебя, а ты — ее.

По крайней мере, так ты думал до выпускного, на котором застал ее с другим парнем в кладовке. Ты просто ушел оттуда, сидеть на подоконнике и допивать бутылку коньяка. Рядом сидит Юра — в какой то момент ваши взгляды пересекаются, и ты понимаешь, что совершенно не злишься на него, да и не за что — он не сделал ничего плохого. Только вот он уходит с друзьями продолжать праздник, а ты остаешься один — и все это не имеет никакого значения.

Разве это важно? Пройдет долгое одинокое лето, и ты поступишь в университет. Там будет новый шанс, новые люди, целые группы, курсы, факультеты новых и новых людей… Которые уйдут от тебя — так или иначе, как и остальные. На первом курсе ты встретишь новых друзей, на втором — начнешь ненавидеть половину из них, на третьем — твой новый лучший друг уедет в другую страну, на четвертом ты перестанешь общаться даже с друзьями по интернету — закончатся общие темы и слова, начнутся ссоры и обиды.

Ты пойдешь работать, и там встретишь еще порцию свежих, незнакомых людей. Только вот все старые уже ушли из твоей жизни — уйдут и эти. Новые люди — будто одноразовый ветер, затронут твою жизнь, но не изменят. И ведь теперь тебе уже плевать на вселенскую справедливость, на высокие идеалы отношений, на все. Лишь бы они перестали уходить — один за другим.

Плевать на принципы. Плевать на гордость, плевать на все — лишь бы больше не быть одиноким. Лишь бы перестать терять людей одного за другим, раз за разом. Твоя подруга уедет в другой город, забыв сказать тебе об этом, но ты не обидишься — лишь попросишь не забывать тебя. Через какое-то время ты утопаешь в одноразовой дружбе и любви. Только встретив человека ты уже знаешь, что он убежит дальше, а ты снова останешься один.

Вера в людей угасает, вера же в чудеса медленно умирает под ближайшим кустом. Закончились мечты о старости в кругу верных друзей. Ты больше не приходишь на встречи одноклассников и одногруппников. Ты больше не дорожишь людьми рядом, они лишь одноразовые банки знаний, эмоций, историй — а после кончатся и уйдут. И ты — такой же. Выживая в этой игре, ты должен жить по общим правилам, убегая дальше и дальше, забрасывая телефоны и адреса, находя причины, отмазки, отговорки, лишь бы не встречаться и не видеться.

Все, чего ты хотел — это не быть одному. Не терять людей попусту, не отпускать их. Но разве у тебя есть выбор? Разве есть выбор у меня?

И мы смотрим, как люди, словно песок нашей жизни, просыпаются между пальцами. И ничего с этим не сделать — лишь цепляться каждый раз за надежду и ждать, пока ты потеряешь очередного человека. Скольких ты еще потеряешь?

Всех.

. Следует немедленно осуществить свое глупое желание, чтобы не угрохать на его исполнение всю оставшуюся жизнь
. Любить следует путь, а не грядущий конечный пункт, чем бы он ни был.
. Нужно идти туда, куда хочется, а не туда, куда якобы «надо». Идти себе, идти и ничего не бояться.
. Некоторые шансы лучше упускать. Для того чтобы не лишиться всех остальных.
. Пока человек жив, ничего не пропало. Из любой ситуации всегда есть выход, причем не один, а несколько — и кто ты такой, чтобы оказаться первым человеческим существом во Вселенной, попавшим в действительно безвыходную ситуацию?!

Сложно сказать, что в жизни главное. Жизнь — она бессмысленна сама по себе. Просто надо найти себе дело, чтобы занять этот промежуток между рождением и смертью. Какой смысл жизни? Да нет его. Родить детей — это репродуктивная функция, она вне нас лежит. К чему стремиться? Количественные какие-то факторы человека вряд ли мотивируют. Два завтрака не съешь. Надо найти себе занятие. Просто ты придумал себе какую-то игру, и ты в нее играешь.

Он не идеален. Ты тоже. И оба вы никогда не будете такими. Но если он рассмешит тебя хотя бы однажды, заставит задуматься дважды, позволит быть человечной и ошибаться, держись за него и дай ему всё, что можешь. Он не будет цитировать стихи, он не думает о тебе каждую минуту, но он дарит тебе ту часть себя, которую ты можешь разрушить, и он знает об этом. Не причиняй ему боль, не старайся изменить, и не жди от него больше, чем он может дать. Не анализируй. Улыбнись, когда он делает тебя счастливой, кричи на него, когда он бесит тебя, и скучай, когда его нет рядом. Любовь трудна, когда это любовь. Идеальных парней не существует, но всегда есть один, идеальный для тебя.
На самом деле, любой человек причинит вам боль.
Вы просто должны найти того, кто стоит ваших страданий.

Боб Марли

О мотивации...

Самый целеустремлённый человек — это тот, который очень хочет в туалет. Все преграды кажутся несущественными. Согласитесь, смешно слышать фразы типа:

Я описался, потому что:
— не было времени сходить в туалет.
— я был слишком уставший.
— потерял надежду. Я не верил, что смогу добежать.
— ну конечно. Он-то добежал. У него ноги вон какие длинные.
— я слишком глуп, чтобы это сделать.
— я уже 5 раз описывался. У меня никогда не получится добежать.
— это явно не для меня.
— я постучался в туалет — но мне не открыли.
— мне не хватило мотивации.
— у меня была депрессия.
— у меня нет денег, я не могу себе этого позволить!
— решил сходить завтра

Часто ли вы идете к цели, как будто бежите к туалету?

Иногда хочется быть такой женщиной-женщиной. Звенеть браслетами. Поправлять волосы, а они чтоб все равно падали. Благоухать «Герленом», теребить кольцо, пищать: «Какая прелесть!». Мало есть в ресторане: «Мне только салат». Не стесняться декольте, напротив, расстегивать совсем не случайно верхнюю пуговочку.
Привыкнуть к дорогим чулкам и бюстгальтеры покупать только «Лежаби». Иметь двух любовников, легко тянуть деньги. «Ты же знаешь — я не хожу пешком». «Эта шубка бы мне подошла»… Не любить ни одного из них. «И потом, в гробу, вспоминать — Ланского».
А иногда хочется быть интеллигентной дамой. Сшить длинное черное платье. Купить черную водолазку, про которую Татьяна Толстая сказала, что их носят те, кто внутренне свободен. Если курить, то непременно с мундштуком, и чтоб это не выглядело нелепо.
Иногда подходить к шкафу, снимать с полки словарь, чтоб только УТОЧНИТЬ слово. Говорить в трубку: «Мне надо закончить статью, сегодня звонил редактор». Рассуждать об умном на фуршетах, а на груди и в ушах чтоб — старинное серебро с розовыми кораллами или бирюзой.
Чтоб в дальнем кабинете, по коридору налево, сидел за компьютером муж-ученый, любовь с которым продолжалась бы вечно. Чтоб все говорили: «Высокие отношения». Чтоб, положив книжку на прикроватный столик, перед тем как выключить свет в спальне, он замечал: «Дорогая, ты выглядишь бледной, сходи завтра к профессору Мурмуленскому. Непременно».
А иногда хочется быть такой своей для всех в доску. С короткой стрижкой. И красить волосы, губы и ногти оранжевым. И ходить в больших зеленых ботинках, с индийской сумкой-торбой, с наушниками в ушах, с веревочками на запястье. Все время везде опаздывать, вопить в курилке: «Я такую кофейню открыла!.. Вы пробовали холотропное дыхание? — отвал башки!». И чтоб аж дым из ушей. Захлебываться от впечатлений. Не успевать спать. Собираться на Гоа в феврале.
Сидеть в офисе за «маком». Вокруг чтоб все увешано разноцветными стикерами с напоминаниями: «придумать подарок Машке», «напомнить Витьке про ужин в среду», «купить новые лыжи». На рабочем столе чтоб фотографии детей в бассейне и в океане, портреты собаки лабрадор (почившей) и бородатого мужчины в странной желтой шапочке.
Быть всю жизнь замужем за одноклассником, который за двадцать лет, представьте, так и не выкинул ни одного фортеля. Да еще и мирится со всеми этими друзьями, вечеринками, транжирством и немытой посудой. «Ты заедешь за мной в восемь?» — «Конечно, зая».
А иногда хочется побриться на лыску и повязать платочек. Вымыться в бане хозяйственным мылом, но пахнуть какими-нибудь травками, полынью там или мятой. Научиться молиться, читать жития святых, соблюдать посты. Назвать сына Серафимом, подставлять, хотя бы мысленно, другую щеку. «Ты этого хотел. Так. Аллилуйя. Я руку, бьющую меня, — целую». Излучать доброжелательность и чтоб ненатужно так сиять от внутренней гармонии.
Принести из церкви святую воду в баллоне, поставить ее в холодильник. И когда муторно на душе, умываться ею. И советовать мамашам, что если у ребенка температура, достаточно просто сбрызнуть. И чтоб это действительно помогало.
А еще ужасно хочется пойти в официантки. Купить накладные ресницы и полное собрание сочинений Дарьи Донцовой. Научиться ходить на каблуках, флиртовать с посетителями, чтоб они больше оставляли на чай, говорить: «А вот попробуйте еще «карпаччо», уж очень оно у нас замечательное».
Ходить в кино, копить на машину. Бросить бармена, закрутить с поваром-итальянцем. Висеть на доске почета как работник, раскрутивший максимальное число лохов на дорогое французское вино, которое они сроду не отличат от крымского. Пить сколько хочешь горячего шоколада из кофе-машины. И уже разлюбить греческий салат.
А что мы имеем на деле? Пока только черную водолазку. 

Что есть ад?

Геенна огненная? Бесконечная боль? Грешники на сковородках? Прибежища демонов? Тартар? Подземное царство? Небытие? Все сводится к лишь одной, простой мысли - ад - это вечные страдания.

Скучно.

Настоящий ад был бы бессмысленнее некуда. Сколько человек может страдать от физической или моральной боли? Неделю? Две? Дозировано - месяцы, может, годы, верно, однако человек это невероятная, адаптирующаяся ко всему тварь.

Что же делать? Стирать грешникам память, раз за разом, день за днем, чтобы каждое страдание ощущалось будто впервые? Верно, вариант неплохой - один из лучших. Вот только в первый раз у человека слишком много надежды, слишком много сил жить. Доза отчаяния невероятна слаба для настоящей, полноценной муки.

Или черт с ним? Комическое выражение в подобном рассуждении, однако… Почему бы не оставить человека страдать навечно? Привыкнет? Ладно. Отчаяние и безысходность все равно принесет ему столько боли, что на вечность вполне хватит.

Но нет. Рецепт отменных страданий - это капля надежды среди моря боли. Добавь утопающему посреди моря необитаемый остров - и он будет захлебывается водой, ломая руки об волны, чтобы доплыть туда, лишь бы упасть на раскаленный песок, убедиться, что вокруг пусто и дожидаться мучительной смерти от жажды. А когда он почти закроет сухие губы в последний раз, пускай пойдет дождь.

Именно надежда заставляет нас бороться, тратить силы, переживать, действовать - и тем самым заставляет нас мучить самих себя, раз за разом, день за днем продолжая делать что-то, чтобы выбраться из ямы - тем самым зарывая себя еще глубже.

Так что такое ад? Место, полное безысходности, смешанной с постоянной надеждой. Место, где нет гармонии, место, где надежда дана лишь для контраста. Вовсе не то место, где у тебя только отбирают - тебе дают счастье, поиграться, а потом вырывают вместе с позвоночником под звонкий смех, скажем, твоей жены, только что шептавший тебе любящие слова. Ад - это место, где ты будешь не уверен во всем - даже в том, что ты есть там, в том, что ты страдаешь, в том, что черти, тычущие тебя вилами, желают тебе зла, а не просто хотят помочь выбраться.

Постой-ка! Тебе ничего не напоминает?

Бесконечные попытки выделится из серости, заканчивающиеся провалом? Желание найти счастье и любовь? Верные друзья, которые предают в последний момент? И каждый раз, когда ты подберешься к счастью, оно бьет тебя по лицу, когтями рассекая горло, заставляя тебя захлебываться собственной кровью - пока не придет надежда, кое-как перемотав раны - но оставив их ныть в недоверии, страхе, злости. Сколько раз ты проходил этот цикл?

Что есть ад?

Ад - это наша жизнь.

Однажды мать решила махнуть со мной в Анапу на летние каникулы. Поехали мы, как полагается, на поезде.
Жаркий плацкарт, где даже с открытыми окнами раскалённый воздух никак не желает остывать, общительные соседи с курицей гриль и огурцами в фольге, истории за чаем, торчащие сверху пятки неизвестного попутчика, в общем, всё как надо.

Первый день нашей поездки мать провела за карточной игрой с Марусей Евсевной, своей новой лучшей подругой. А я переместился в прохладный тамбур, где хоть и было накурено, воздух радовал своей температурой. Однако там меня ожидал другой сюрприз.

Девушка сидела на железном мостике между двух вагонов, свесив ноги вниз. Я просто открыл дверь, чтобы чуть-чуть проветрить, и наткнулся на неё. Худая, бледная, черноволосая. Я её окликнул, но девчонка не реагировала. В следующую секунду она оттолкнулась и прыгнула под колёса.

Сложно описать, что было потом. Я кричал, помню, я был в ужасе, звал на помощь, пытался хоть как-то привлечь внимание. Но в тот момент весь абсурд ситуации до меня ещё не дошёл. И в те моменты, когда пассажиры вяло изображали беспокойство - тоже. Я чувствовал только злость, потому что не мог объяснить для себя их равнодушия. Даже моя мать! Уж до чего сердобольная женщина, покачала головой, предложила обратиться к проводнице, и всё.

Но уже через пару часов липкий холодок пополз по моей спине.
Когда выяснилось, что никто не узнаёт по моему описанию никаких черноволосых девушек. Я бегал между вагонами, искал её близких или хотя бы соседей, даже пытался добраться до машиниста. Поднял на уши всех проводниц. Однако те уверяли, что это какая-то чушь, что не было никаких девушек. В итоге я почти смог и себя убедить в этом.

На следующий день я рано встал и заперся в туалетной кабинке. Меня тошнило от общества равнодушных придурков, рядом с которыми совершенно идиотским образом погиб ребёнок, а они даже не потрудились проверить. Между тем кто-то стучал в дверь, угрожал позвать проводницу с ключом, если я не выйду. Чёртовы ублюдки. Я открыл.

И нос к носу столкнулся с самоубийцей.

Черноволосая девчонка с язвительным "Не прошло и года!" скривила губы, всем своим видом демонстрируя раздражение. Оттолкнула меня в сторону, захлопнула за собой дверь.

А я так и стоял в исступлении, пока она не вышла. И не мог вымолвить ни слова.
"Ты же вчера прыгнула!" - вот, что я мог ей сказать. Представляю, как бы это прозвучало! Ведь она была сейчас здесь, живее всех живых.
И заговорила со мной первая.

- Как видишь, план не сработал. Я снова здесь.
- Что-что..?

Она устало вздохнула и направилась в сторону тамбура, но я бросился следом. Даже то смущение, которое всегда овладевало мной в присутствии тян, не могло совладать с нахлынувшим любопытством. И я схватил её за руку.
- Тёплая... - пробормотал в недоумении. Нет, это не приведение и не глюк. Господи, какой я идиот.

Девушка, что удивительно, посмотрела на меня с сочувствием.
- Меня зовут Уна.
- Слава...
- А ты из какого купе? - вдруг спросила она. - Я тебя почему-то раньше не видела.
- А ты что, за пол дня успела весь вагон изучить? - "прежде чем выпилилась". На самом деле мне было интереснее узнать, как она выжила после прыжка под поезд, да ещё и вернулась потом на борт...
- Пол дня? - она горько усмехнулась. - Чёрт, а это ведь почти смешно.
- Не понимаю, чего смешного. Что здесь происходит вообще?!
- Я провела в этом поезде уже почти четыре месяца. Он никуда не приедет. Никогда. Правда, за это время я ни разу не видела, чтобы приходили новенькие.

Она это говорила с таким серьёзным видом, что я едва не воспринял её слова серьёзно.
- Стоп стоп. Успокойся, подожди, - я засмеялся. - Ты сейчас меня разыгрываешь? Что за чушь? Я вчера видел, как ты бросилась под колёса. Даже кровь видел!
- О да, я тоже поначалу отказывалась в это верить.
- Окей, - я улыбнулся, предвкушая логическую расправу над этим немыслимым ахтунгом. - А что ты скажешь насчёт остальных пассажиров? Они что, не замечают, что едут уже четыре месяца?
- Нет, - покачала головой девушка. - Иди и спроси, когда мы приедем. Давай, иди, у любого спроси! А потом спроси, как давно поезд в дороге.
- Дурацкий розыгрыш, - нет, это не весело нисколько. Этот тупой спектакль ещё начаться не успел, как уже надоел мне. Я спешно распрощался с полоумной Уной и остаток дня провёл в своём купе. Слава богу, что завтра рано утром поезд прибывает.

*

Можете себе представить, каково было моё удивление, когда на следующий день поезд всё ещё ехал.

- Мам! - я в недоумении смотрю в окно. - Почему мы не вышли? Сколько времени?
- Правильно говорить "который час!" - не могла не заметить мать. - Слав, ты бы поспал ещё. Мы ж вчера только сели. Ещё сутки ехать.

Я резко выпрямился на койке, больно ушибив макушку об потолок. Спустился вниз под неодобрительным взглядом Маруси Евсеевны.
- Какое сегодня число?
- Двадцать шестое, - отозвалась мама.
Это верно, вчера было двадцать пятое. Но в поезд мы сели двадцать четвёртого.
Ни слова больше не сказав, я выскочил из плацкарта и отправился на поиски единственного человека, который хоть кую-то ясность мог внести.

Долго Уну искать не пришлось. Таинственная попутчица сидела всё в том же прохладном тамбуре, болтая ногами над проносящимися внизу рельсами.
- Привет, - улыбнулась она одними губами. - Слава, кажется.
- Слушай, это какой-то маразм, но, кажется, ты права. Наша дорога длится двое суток, сегодня утром поезд должен был прибыть в Анапу, но мы до сих пор в пути!

Она резко замерла. И медленно повернула на меня голову.
- Ты... помнишь, когда сел в поезд..? - произнесла она почти с благоговейным трепетом.
- Ну да, конечно помню! Как можно забыть то, что было двое суток назад!
- Представь себе, можно! Достаточно взглянуть на других, - сказала она. - Фокус в том, что никто не помнит, сколько прошло времени. Я села на поезд перед новым годом, ехала навестить дедушку. Сейчас уже июнь. Это не день сурка, время идёт. У меня отрастают волосы, ногти, вещи изнашиваются. Но больше об этом не знает никто. Каждый день у остальных пассажиров новая версия своего прошлого. Я каждого проверила. Нет больше таких, как мы с тобой.
- А сойти ты не пробовала? Поезд ведь останавливается на промежуточных станциях!
- Я сходила. Шла в сторону города. Но стоило мне заснуть - как я снова попадала сюда. Самое большее, сколько мне удалось продержаться без сна - трое суток. Я убивала время в Воронеже на вокзале, бродила по магазинам и окраинам города. Но время тянулось за мной пока хватало сил бодрствовать. А дальше снова рекурсия - этот поезд. Купе.
- Как же здесь до столько времени не закончилась еда?
- Вопрос, - вздохнула Уна. - Она вроде заканчивается, если на неё смотреть. То есть... Она может закончиться у тебя, но у других пассажиров - нет. Увы, мне ни разу не удавалось проследить момент, когда она появляется. Я этого не понимаю.
- Бред. Просто бред...
- Просто... Здесь всё не настоящее. Даже люди. Как будто каждый из них действует по какому-то заданному алгоритму действий. Рассказывает свои истории, ест, пьёт, спит. Но стоит выйти немножко за рамки - и всё, провал. Как, говоришь, они отреагировали на моё исчезновение..?

Я сидел и молчал. То, что говорила Уна, конечно объясняло всё происходящее. Но никак не могло быть правдой. Никак.

- Позавчера я решилась на кардинальную меру. Ты видел, правда?
Я молча кивнул.
- И знаешь, - сказала Уна хмуро. - Умирать ужасно неприятно. Больше я этого делать не буду.
Я горько усмехнулся. Мы сидели на маленьким железном мостике, а перед нашими глазами проносился мир, такой огромный, такой живой.
- Уна, - говорю. - Как ты думаешь, почему именно мы? Что с нами не так?
- Я над этим долго размышляла, - отзывается моя спутница, убирая со лба растрёпанные ветром волосы. - И какое-то время думала, будто это поезд - олицетворение моей нерешительности. Я всегда всего боялась. Боялась сказать "нет" деспотичным родителям, боялась познакомиться с парнем, который мне нравился восемь лет. Боялась пойти в студию рисования, так как думала, что мои навыки недостаточно хороши. И всегда всё откладывала на потом. Такое чувство, что миру как будто надоело наблюдать за тем, как я впустую трачу своё время. И он засунул меня туда, где я могу тянуть резину сколько угодно. До самой смерти.

А ведь была логика в её рассуждениях. Я сам страдал тем же самым. Только теперь...

- Но, похоже, дело не в этом, - Уна покачала головой. - Я решилась даже прыгнуть под поезд, а это ничего не изменило.

Дни тянулись, словно клейкая смола. Жара мёртвым душным одеялом накрыла пассажиров, и теперь они словно тюлени на берегу пухли в койках.
Я угодил в место, где всегда была еда, вода, чистая постель. Мне не требовалось работать, чтобы жить, не требовалось думать, где взять денег, ведь тратить их было не на что. Я угодил в такой мир, о котором, как мне казалось, всегда мечтал.

Но не тут-то было.

Тоска подкрадывалась тихо. Всё это время. Шаг за шагом.
Я также как и Уна в своё время, начал подумывать о том, чтобы спрыгнуть. Ведь мы уже облазили весь поезд, были даже на раскалённой крыше, правда, не продержались там и пяти минут. Мы пытались доказать миру, что готовы идти дальше. Только он нам не верил.

- Мам, - говорю я очередным утром, - У тебя было когда-нибудь такое, что время как будто остановилось?
- У меня? - она, конечно к таким вопросам не привыкла. - А то как же. Было, и не раз. Я два года ждала, когда твой отец вернётся. Время тогда вообще замерло и никуда не шло... Жаль, я слишком поздно поняла, что надо ехать к нему самой.

Ну конечно! В тот момент меня осенило: я схватил телефон и бросился в тамбур, чтобы позвонить Лене Енотовой, самой красивой девчонке в школе. Я набирал номер и ждал гудков, но их всё не было.
- Здесь нет связи, умник, - усмехнулась Уна. - И интернета на телефоне тоже нет. Думаешь, я не пыталась?
Смотрю на Уну. На её худые коленки, растрёпанные тёмные волосы, ещё влажные после мытья в раковине.
- Ты нравишься мне, - говорю вдруг, сам того не ожидая. И всё как-то сразу становится на свои места. Как можно было столько времени не замечать, что человек, к которому меня действительно тянет, был всегда рядом со мной..? Слепой дурак!
- А ты - мне, - ответила Уна. И обняла.
- Если бы только мы могли доехать... Я бы пригласил тебя куда-нибудь. Хотя... - мне вдруг стало как-то совсем не важно, доедем мы или нет. - Пошли в вагон ресторан! Прямо сейчас! Угощу тебя чаем со сникерсом.
- Серьёзно? - вдруг воодушевилась Уна. - Конечно пошли! А то, надо признать, дошираки меня уже подзадолбали.

Мы пили чай, болтали, наслаждались какой-то странной, неведомой ранее свободой. Не могу объяснить это странное чувство. Как будто не было никакого поезда без конца, не было никаких клеток и никаких границ. Потом день плавно перетёк в вечер, а вечер - в ночь. Мы с Уной могли делать всё, что угодно, ведь завтра снова будет такой же день, такой же похожий на все остальные, но такой замечательный день.

А потом меня разбудил грозный голос матери.
- Вот ведь бесстыдник! Весь в отца!!!
Я разлепил глаза, и перед ними тут же прояснилось искажённое гневом лицо маман.
Я вспомнил вчерашний день. И то, почему нахожусь здесь, в чужом купе, за три вагона от родного плацкарта.

Уны рядом не было. Только смятые простыни и её резинка для волос.

- Ну и что ты здесь делаешь, позволь уточнить?! - продолжала негодовать мама, а проводница за её спиной что-то активно обсуждала с Марусей Евсеевной. - Мы тебя уже минут 20 ищем! Совсем совесть потерял! Нас дядя Боря всё утро ждёт!
- Ч-что..?

Только тогда до меня дошло. И я едва не забыл, как дышать. Поезд не двигался. Мы стояли.
Я вскочил на ноги, и припал к окну, за которым раскинулся город, здание вокзала с большой надписью "Анапа". Я начал смеяться, да так, что даже проводница с маминой подружкой умолкли.
- Слав, ты что, перегрелся?
А я ей не отвечал. Я смотрел в окно. Там девушка с длинными тёмными волосами махала мне рукой.

Необычные типы любовных отношений у животных
(«Psychology»)

Замечательная датская художница Humon создала серию милых рисунков, иллюстрирующих разнообразные типы распределения гендерных ролей в мире животных.

Пятнистая гиена – торжество феминизма

Многие животные переворачивают наше представление о гендерных ролях с ног на голову, но пятнистые гиены представляют самый экстремальный случай. Самки куда крупнее и агрессивнее самцов, и иерархия такова, что альфа-самец идет лишь после омега-самки. Данная иерархия настолько сильна, что взрослые самцы опасаются даже щенков-самок, и для того есть все причины. Повзрослев, дочери выражают свою заботу об отцах тем, что относятся к ним лишь чуть менее жестко, чем к другим самцам. И на этом дело не оканчивается. У самок гиен есть псевдо-пенисы, которые способны вставать и по размеру больше и длиннее пенисов самцов. Все это усложняет процесс спаривания, а изнасилование становится просто невозможным. Кроме того, пенис в эрегированном состоянии рассматривается как признак слабости, так что в качестве знака покорности, вместо того, чтобы подставлять горло, самцы демонстрируют эрекцию.

Паук-вязальщик – паук, любящий бандаж

У пауков большинства видов самцы подвергаются риску во время брачного сезона, поэтому не удивительно, что самцы паука-вязальщика даже не пытаются начать спаривание, предварительно тщательно не связав самку. Самец пробирается под брюшко самки, осторожно и аккуратно обертывает ее паутиной, и только после этого спаривается с ней. Но он все равно старается завершить процесс как можно быстрее, потому что на самом деле самка добровольно позволяет себя связать, и если она пожелает, то с легкостью освободится от пут, и самцу лучше в этот момент быть подальше.

Турухтан

Турухтан – весьма необычная птица во многих смыслах. Это один из немногих видов птиц, где самцы демонстрируют свое превосходство друг для друга, а не для самок, таким образом устанавливая иерархию. Примечательно, что у турухтанов есть три типа самцов, которые отличаются как внешностью, так и поведением.
Самый распространенный тип – территориальные самцы, которые сильнее и агрессивнее остальных. Территориальные самцы в основном заняты боями с другими самцами и демонстрацией своего превосходства.

Далее идут подчиненные самцы. Они примерно такого же размера, как территориальные, но у них меньше мышц, они более подвижны и обладают более светлым оперением. У подчиненного самца нет своей территории, он проводит все время на территории территориальных самцов, тайком спариваясь с местными самками. Территориальные самцы закрывают на это глаза, потому что по каким-то причинам наличие подчиненных самцов привлекает больше самок.

И наконец, есть тип самцов, которые внешне похожи на самок. Они, так же, как и подчиненные самцы, не имеют своей территории и тайком спариваются с самками, но также с радостью позволяют другим самцам спариваться с собой, занимая в таких случаях позицию самки.

Изначально считалось, что другие самцы при спаривании с ними по ошибке принимают их за самок, но дальнейшие исследования показали, самцы прекрасно понимают, что перед ними самцы. Сильные территориальные самцы пускают их на свою территорию, поскольку высокий процент гомосексуальной активности привлекает как самцов, так и самок. Самкообразные самцы обычно проводят лето с самками, а зиму с самцами.
Самки же чрезвычайно распутны и готовы спариваться с любым доступным самцом.

Пятнистые ящерицы

У пятнистых ящериц тоже есть три типа самцов, у каждого из которых своя тактика поведения и внешние отличия: самцы с оранжевым, голубым или желтым горлом.

Самцы с оранжевым горлом полны тестостерона, и их главная цель – занять огромную территорию и собрать себе как можно больший гарем. Хотя такой самец защищает своих самок, он ни с одной из них не формирует сильной и долгой связи. Нередко самцы с оранжевым горлом вступают в стычки с самцами с голубым горлом.

Самцы с голубым горлом меньше по размеру, их уровень тестостерона ниже, а их территории хватает только для одной самки, с которой он формирует постоянную пару. Как и самец с оранжевым горлом, он защищает свою самку от других самцов.

И наконец, есть самцы с желтым горлом, окрас которых похож на окрас самок, не имеющие своей территории. Они живут на окраинах территории, охраняемой самцами с оранжевым горлом, и тайком спариваются с местными самками. Это возможно, поскольку самцы с оранжевым горлом не в состоянии уследить за всеми своими самками. Примечательно, что самка, которая сформировала пару с самцом с голубым горлом, отвергнет ухаживания самца с желтым горлом.
Так что получается «камень-ножницы-бумага» – «оранжевый» бьет «голубого», «голубой» – «желтого», «желтый» – «оранжевого».

Тамарины

Обезьянки-тамарины известны тем, что в их обществе встречаются все возможные типы семей, от пары самки и самца, до самца и двух самок, но для большинства видов рода тамаринов наиболее распространенным типом семьи является самка и два самца.

Это вполне логично, так как самки тамаринов обычно рожают двояняшек. Везде носить с собой детеныша – тяжелая работа и в основном о потомстве заботятся самцы, передавая детей матери только для кормления грудью. Каждый папа заботится об одном детеныше, выполняя часть общей семейной задачи. Самец с двумя самками рискует оказаться в ситуации, когда ему придется носить четырех детенышей.

Рыба дискус

Как самки, как и самцы вида рыба дискус, хорошо заботится о своем потомстве. Трудно найти более заботливых родителей. Самец и самка объединяются в моногамную пару, самка откладывает икру. После чего самка охраняет икру, а самец охраняет самку с икрой. Когда приходит время, родители помогают потомству выбраться из икринок, нежно надкусывая оболочку каждой из них. Затем оба родителя кормят потомство специальной молочной жидкостью, которую выделяет их кожа под воздействием гормонов.

Карликовые шимпанзе бонобо

Шимпанзе и шимпанзе бонобо самые близкие родственники людей. Они во многом похожи на нас и друг на друга, но есть и некоторые отличия. Во главе группы шимпанзе находится сильный самец – альфа-самец, тогда как в стае бонобо ведущие роли принадлежат самкам, которые используют секс для манипулирования самцами. Вообще, в стае бонобо все является поводом для секса, особенно различные напряженные ситуации. Например, если два самца хотят спариться с одной и той же самкой, вместо драки, они могут спариваться друг с другом, таким образом частично снимая напряженность. Если самец слишком агрессивен, самка успокаивает его, занимаясь с ним сексом. Секс может использоваться для примирения и поддержания дружбы между любыми членами стаи. Например, конфликты между самками часто заканчивается тем, что они мирятся, потершись клиторами. Если у шимпанзе есть какие-то ограничения в отношении секса, то у бонобо их нет. Сексуальная активность у бонобо повсеместна, поэтому сообщество бонобо - одно из самых мирных. они в буквальном смысле живут девизом «Занимайтесь любовью, а не войной».

Каракатицы

В сезон размножения самые большие и сильные самцы каракатиц находят лучшие камки для кладки яиц. Самки, которые гораздо меньше самцов, оценивают самца и его камни. Если самка выбирает самца, он охраняет ее и не подпускает других самцов. Но на самом деле предпочитают как крупных, так и небольших, но хитрых самцов. Самки в каком-то смысле используют крупных самцов, чтобы устроить испытание маленьким самцам. И что же делать небольшому самцу? Разумеется, он маскируется под самку и незаметно проплывает прямо под крупным самцом, ведет себя как заинтересованная самка, немножко ласкает его. Затем он показывает самке, что он на самом деле самец, и она спаривается с ним. Таким образом, самка получает как сильных, так и хитрых потомков.

Тетерев

Во время брачного периода самцы тетеревов встречаются на своего рода демонстрационных аренах, чтобы похвастаться оперением и пением, а также исполнить брачные танцы для самок. Временами они устраивают бои, но эти бои, как правило, не более чем соревнование двух моделей на подиуме – все лишь для того, чтоб покрасоваться перед самками.

Райская птица

У большинства видов птиц самцы намного более красочные и пестрые, чем самки. Райские птицы тому лучший пример. В лесах, где они обитают, мало хищников и круглый год полно пищи, потому у самцов райской птицы мало забот и хлопот, есть возможность носить впечатляющее, красочное оперение, устраивать помпезные брачные демонстрации для самок. Тяга к брачным играм у самцов настолько сильна, что они могут исполнять свои танцы даже тогда, когда поблизости нет ни одной самки. Если же рядом появится самка, самец начинает танцевать, как говорится, со всей душой. Самка оценивает как внешность, так и танец, и выбирает только самого лучшего, поэтому с каждым поколением самцы становятся красивее и танцуют выразительнее. Юные самцы иногда учатся танцам, наблюдают за взрослыми опытными самцами. Они также могут ненадолго занимать территорию самца для практики.

12 советов для писателей от Джорджа Мартина.

01. Карьера писателя не для тех, кто ищет покоя. Это карьера для авантюристов. Она вся состоит из взлетов и падений. И это тяжкий труд. Не думайте, что это только распитие шампанского, да интервью для The New York Times.

02. Художественная литература, если она успешная, обращается к эмоциям, заставляет нас чувствовать на первичном, инстинктивном уровне. Это не значит, что художественные книги не могут быть глубокомысленными или не могут содержать интересные идеи, заставляющие думать. Просто если вы хотите привести интеллектуальный аргумент, лучше заняться научной работой. Конечно, гвоздь можно забить и башмаком, но молоток подходит лучше.

03. Самая важная вещь для любого, кто пишет — это чтение. Причем важно читать не только в том направлении, в котором работаете вы, будь то фэнтези, научная фантастика или комиксы. Нужно читать всё. Художественную литературу, научную, журналы, газеты. Читайте историю, исторические романы, биографии. Читайте мистику, фэнтези, ужасы, мэйнстрим, классику, эротику, приключения, сатиру. Каждый писатель может вас чему-то научить. И, между прочим, из чтения плохой литературы можно почерпнуть не меньше, чем из хорошей, например, что и как не нужно делать.

04. Пишите. Пишите каждый день, хотя бы по странице или двум. Чем больше вы пишете, тем лучше у вас получается. Только не надо этого делать в моей вселенной или во вселенной Толкина, или Marvel, или Star Trek’а, или в каком-либо ещё заимствованном бэкграунде. Каждый писатель должен учиться создавать свои собственные характеры, миры и сеттинги. Когда вы заимствуете у кого-то, вы идете ленивым путем. Без наработки собственных «литературных мускулов» ничего не получится.

05. Но нет ничего страшного в том, чтобы заимствовать что-то из истории. Хотя я и пишу фэнтези, я во многом опираюсь на средневековую историю. Например, на «Песнь Льда и Огня» очень сильно повлияла Война роз. Там были Йорки и Ланкастеры, а у меня Старки и Ланнистеры. Мне нравится сочетать и перемешивать мотивы из истории. Это нормально. Есть такая присказка: брать из одного источника — это плагиат, но брать из нескольких — исследование.

06. Мастера в учебных заведениях часто говорят: «Пишите о том, что знаете». Обычно эти слова неправильно понимают и берутся за автобиографию. В итоге выпускник пишет историю, в которой героем является выпускник. Но как же тогда писать фантастику, раз никто из нас не является варваром или рыцарем, или лордом, или крестьянином? Поэтому фразу «пишите о том, что знаете» следует понимать иначе. Она об эмоциональной правде, с помощью которой можно сделать своих героев реалистичными. Скажем, если вы пишете о герое, ставшем свидетелем гибели возлюбленного, обратитесь к самому себе: «Припомни-ка, как ты себя чувствовал, когда терял того, кто тебе был дорог». Пусть это будет даже собака из вашего детства. Запишите эти эмоции. В общем-то, актеры занимаются тем же самым.

07. Меня всегда интересовали не белые или черные характеры, а серые. Именно из серых состоит история. Я довольно неплохо её знаю, и убедился, что нет абсолютных героев, как и нет абсолютных злодеев. Возьмите самые экстремальные примеры — Гитлер, Сталин, Мао, Чингисхан. Все эти массовые убийцы были героями в собственных глазах. Или почитайте про католических святых, Мать Терезу, Ганди — вы узнаете такие вещи, которые покажутся довольно спорными. Мы все серые и мы все способны как на героизм, так и на подлость. Понимание этого поможет вам создать действительно глубокие характеры.

08. Я никогда не был карликом или принцессой, но чтобы создать этих персонажей, мне необходимо с ними себя идентифицировать. В том числе с самыми последними ублюдками, уродами и самыми извращенными людьми с психологическими проблемами. Даже с ними. Когда я проникаю в их шкуру и начинаю смотреть на мир их глазами, у меня возникает не симпатия, но своего рода сочувствие к ним. Я стараюсь ощутить мир таким, каким они могут видеть его, именно это рождает необходимый эффект. Но по большому счету, мне кажется, человечность моих героев гораздо важнее, чем то, что это женщины или мужчины, принцессы или крестьяне, великаны или карлики. Конечно, такие детали добавляют отличий, но, в общем, все люди во все времена и во всех культурах стремились к одним и тем же вещам: к успеху и любви, к достатку и к тому, чтобы не быть съеденными или убитыми. Это фундаментальные вещи, именно их я стараюсь держать в голове во время работы.

09. Я начинаю работать утром. Наливаю кофе и сажусь писать. В хорошие дни — через некоторое время поднимаю голову, смотрю за окно, а там темно. Весь день прошел, а я даже не понимаю, как это произошло. Но бывают и плохие дни. Когда я борюсь, истекаю потом, проходит полчаса, а мне удается написать лишь три слова. Потом проходит полдня, за которые я выдаю целых полтора предложения. После этого обычно всё бросаю и играю в компьютерные игры. Понимаете, иногда вы едите медведя, а иногда медведь ест вас.

10. Я чувствую, где происходит история, знаю концовку, понимаю, чем закончат главные герои, какими будут основные поворотные пункты, события, кульминация, но я абсолютно не всегда в курсе каждой перипетии. Это то, что открывается в процессе написания, именно это делает процесс работы увлекательным. Думаю, если бы я составлял подробные планы и следовал им, мне было бы просто скучно писать.

11. Избегайте клише. Вещь, которая сводит меня с ума, — это воплощение зла, когда изображают Тёмного Лорда, сидящим в мрачном дворце в окружении миньонов, одетого в черное и уродливого. Только не это!

12. Если вы пишете о конфликте в средневековом стиле, то должны показывать его со всей честностью и во всей ужасающей красе. Скажем, средневековые битвы были чрезвычайно кровавыми: люди протыкали друг друга огромными, острыми кусками железа, отрубали конечности и наносили страшные увечья. Это не надо скрывать, но это надо показывать убедительно.

13. Жизнь состоит из секса, ну или должна состоять. Я большой почитатель Толкина — он гигант не только фэнтези, но и вообще литературы — но нельзя не удивиться тому, откуда вообще произошли эти хоббиты. Это непонятно, потому что вы не можете себе представить хоббита, занимающегося любовью, не правда ли? Половые отношения важная составная всех нас. Они мотивируют, заставляют нас действовать, совершать как благородные поступки, так и абсолютно идиотские. Поэтому используйте это, иначе мир ваших произведений будет не полон.

14. Интернет — прекрасный инструмент для работы. Я пользуюсь им всё больше и больше, но всё же значительную часть поисков информации стараюсь проделывать по старинке, с помощью печатных книг.

15. Выбрать имена персонажам — одна из самых сложных вещей. У меня есть целая библиотека из книг «Как назвать вашего ребенка», которую я пополняю изданиями из разных стран. Но ни в коем случае не прибегайте к онлайн-генераторам имен, обещающим по клику выдать вам пятьдесят вариантов. Я пару раз пользовался такими штуками, и знаете, какие имена они выдавали? Грискнакл!

16. Я никогда не заканчивал свои ранние истории. Это всё были сплошные начала, бесчисленное количество начал. Но однажды в книге Роберта Хайнлайна я прочитал правило, которое могу назвать самым важным: «Вы должны завершать то, что пишете».

17. В Голливуде, где мои сценарии всегда были слишком длинными, я научился такой технике. «Это слишком много, — говорили мне на студии, — сократи». А я терпеть не мог что-либо вырезать, — сцены, диалоги, экшн, — поэтому я пробегался по тексту, меняя слова и сокращая предложения. То есть я убирал жирок, оставляя мускулы. Техника показалась мне такой полезной, что когда я уехал из Лос-Анджелеса, я перенес ее на свои книги. Теперь это обычная финальная стадия написания текста. Закончил книгу, пробегись по ней, подрезая, подрезая и еще раз подрезая. Это помогает сделать текст более ёмким и сильным.

18. Я не мизантроп и я не склонен к мрачности. Но в мире есть несколько непреложных истин. Одна из них состоит в том, что каждого из нас так или иначе ждет смерть. Что в Средние века, что сегодня — жизнь заканчивается пеплом к пеплу, прахом к праху. Поэтому хэппи-энды, где конфликт счастливо разрешается и все этому радуются, мне кажется, звучат фальшиво. Не случайно исторически трагедия была более уважаемым жанром, чем комедия. Вспомните Шекспира. У него прекрасные комедии, но если вы спросите прохожего, какие произведения Шекспира самые великие, вам скорей всего ответят, что «Гамлет» или «Макбет». Вряд ли многие назовут «Сон в летнюю ночь» или «Как вам это понравится». Не правда ли это о многом говорит?

Когда у Рэя Брэдбери спросили, почему не сбылись его рассказы, и люди до сих пор не осваивают Марс, писатель ответил:

«…люди — идиоты. Они сделали кучу глупостей: придумывали костюмы для собак, должность рекламного менеджера и штуки вроде IPhone, не получив взамен ничего, кроме кислого послевкусия. А вот если бы мы развивали науку, осваивали Луну, Марс, Венеру… Кто знает, каким был бы мир тогда? Человечеству дали возможность бороздить космос, но оно хочет заниматься потреблением: пить пиво и смотреть сериалы

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник и мытарь
И блудница крикнут: вставай!

Мы входим в соленое море по грудь
И чувствуем сколько царапин на теле.
А если бы душу в него окунуть,
Мы б сдохли от боли на самом-то деле...

Счастливые люди не творят историю. Счастливые люди рождают детей, а потом умирают.

Успеть.
Как-то очень давно мне задали вопрос - мол, а что бы ты сделал, если узнал бы, что через неделю двинешь коньки?
Я уже тогда не был любителем рассуждать о подобных темах, но почему-то задумался. И оказалось, что за последнюю неделю жизни можно успеть уйму важных и неважных вещей, глупых и нужных. Мы насчитали штук двадцать важных - неплохо для срока в семь дней, согласен.

Но к черту болтовню о смерти. Потому что я вот вспомнил об этом разговоре, и понял - важно не то, сколько можно успеть сделать, а то, что я никогда бы не успел сделать за неделю.

Я не успел бы, вдрызг пьяный, петь в каком-нибудь дублинском караоке-баре, с пустой бутылкой чужого виски в руке, петь что-нибудь безнадежно русское, какого-нибудь фолкового "Лорда Грегори" на мотив "Greensleeves", и чтобы завсегдатаи-ирландцы подпевали, абсолютно не зная слов, но до неприличия душевно.

Я не успел бы целоваться под проливным дождем, как мечталось лет в четырнадцать и до сих пор; самым банальным образом - оба мокрые насквозь, ошалевшие от стен воды по все стороны от нас, соль на губах и теплые руки, волосы щекочут лицо; люди вокруг бегут под козырьки, прикрываются пакетами и сумками, в панике раскрывают зонты - а мы стоим на улице посреди грома и водопада и целуемся, молодые счастливые придурки, уже не видя ничего из-за заливающей глаза воды, но ощутимо чувствуя, что в этом большом тонущем городе нет никого, кроме нас двоих.

Я не успел бы станцевать где-нибудь на хоповском баттле; предварительно истрепав все нервы в решето и несколько раз почти передумав, чтобы потом вдруг выйти и понять, что зала больше не существует, есть только я и музыка; вспомнив в последний момент все связки и попадая в бит сердцебиением; танцевать для себя и улыбаться; а потом закончить и увидеть, что улыбался не только я один.

Я не успел бы в каком-нибудь малознакомом городе бежать со всех ног на последний троллейбус с компанией людей, знакомых мне часов шесть от силы; в кармане у меня только восемь рублей и подозрение, что мне этого не хватит; мы плюхаемся на заднее сидение с рюкзаками и гитарами, и сваливаем в кучу всю имеющуюся мелочь, чтобы заплатить за проезд - кондуктор ругается, мы дурачимся, а мне хорошо, черт; и в этот момент я как никогда верю в судьбу и в неслучайные встречи; конечная троллейбуса, мы не знаем куда идти дальше, и решаем идти на закат.

Я не успел бы играть в крестики нолики на песке какого-нибудь Золотого берега или Гавай, прямо на границе голубого океанского простора; я играю с пройдохами-серферами, загорелыми и хитрыми как тысяча бесов, моя холодная бутылка апельсинового сока против их браслета с ракушками и амулета с акульим клыком; опять проигрываю, ради смеха мне дают встать на доску - меня сбивает первая же волна и я мешком валюсь в воду; хохот с берега, белые зубы и белое солнце, играющее на моей мокрой перепуганной физиономии; выползаю на берег и мне дарят браслет с ракушками - мол, заслужил.

Я не успел бы наконец выпустить свой сборник стихов, презентовать его в каком-нибудь крошечном арт-кафе, бояться, что не придет никто; и в результате увидеть, что не всем нашлось места. Оглушенным и глупо улыбающимся сесть читать избранное из свежей, пахнущей типографской краской книги; смущаться и запинаться, мучительно краснеть - а потом заметить, что люди слушают твои стихи, затаив дыхание, что им правда нравится, а в углу, будто не причем, сидит твой главный критик, рассматривает интерьер и едва заметно усмехается в твою чашку кофе.

Я не успел бы завести себе огромного пса - дога, мастифа, или может быть снова ротвейлера; вырастить его ленивой добродушной скотиной, абсолютно не годящейся для охраны, бороться по утрам за подушку и вместе шугать голубей в городском парке, прятать от него свой завтрак и отпихивать задницу, загораживающую телевизор; придумать ему как минимум три клевых имени, так и не суметь выбрать лучшее и звать его просто "чувак" или "ну и где опять мои тапки!?"

Я не успел бы встретить новый год под снегопадом где-нибудь на огромной городской площади - вокруг куча счастливых людей, все кричат и обнимаются - абсолютно незнакомые друг с другом люди; и к ощущению праздника добавляется чувство, будто кончилась война; пахнет порохом и морозом, снег падает ресницы и тает на языке, как в детстве; рядом пролетает снежок; компания, человек десять, лепят снеговика - ты идешь к ним, шаря в рюкзаке и думая - что бы предложить вместо морковки.

Я не успел бы застать рассвет на крыше высоченного нью-йорского небоскреба; небо наливается бирюзовым, но внизу еще гораздо больше фонарей-звезд, чем вверху; термос уже почти остыл, вечеринка кончилась, кто-то рядом спит на расстеленном пледе, а ты с красными глазами сидишь на самом краю и смотришь на просыпающийся огромный город далеко внизу, и дует ветер - только в такой час он пахнет почему-то не дымом и бетоном, а дождем и дикими травами.

Величайшее благо это мира - то, что мы редко когда умираем через неделю. И то, что мы можем успеть за жизнь, гораздо важнее и круче всей болтовни о несбывшимся. Поэтому в часы, когда мне особенно грустно, я вспоминаю вкус ирландского виски, которого никогда не пил, соленую прохладу весеннего дождя, лихую резкость хип-хоповских битов, дребезжание старого троллейбуса, теплоту австралийского песка, запах типографской краски, шелковистую шерсть пса, запах фейрверков и хвои и стальную красоту нью-йорского рассвета.
И когда я понимаю, что это лишь малая часть несделанного, несвершенного, грядущего, осуществимого - в квартире становится тесно от расправленных крыльев.
Джек-с-Фонарем.

Мы счастливы, пока в наших головах не возникает вопрос, счастливы ли мы.

Музыка будет по-немецки, вы не поймете.

Всякое место, которое ты любишь, для тебя целый мир.

Я умираю, как жил, — не по средствам.

Пессимист — это человек, который жалуется на шум, когда к нему в дверь стучится удача.

— А как же искусство?
— Оно — болезнь.
— А любовь?
— Иллюзия.
— А религия?
— Распространенный суррогат веры.
— Вы скептик.
— Ничуть! Ведь скептицизм — начало веры.
— Да кто же вы?
— Определить — значит, ограничить.

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея

- Странная вы все-таки женщина, Николь.

- Ну что вы! - поспешно возразила она. - Самая обыкновенная. Верней, во мне сидит с десяток самых обыкновенных женщин, только все они разные.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд, "Ночь нежна"

Я хочу убежать с кем-то в середине ночи и искать приключения. Увидеть мир и кушать в дешёвых забегаловках. Сидеть на крыше нашей машины и смотреть на звёзды. И быть где-нибудь в другом месте... Но не здесь.

Утро бодрит. Бодрит после того, как случайно наступил коту на хвост, хорошенько от него получил и разлил на себя кипяток. Утро бодрит. Ну, по-своему.

Ника: "Рукы с жопы - цэ диагноз"

… и без того отличное настроение стало еще лучше. Так что по узкой лестнице, мне пришлось спускаться боком: улыбка не пролезала.

Макс Фрай

Мы все учились жить у мёртвых наркоманов.

А я плелся сзади, как всю жизнь плетусь за теми, кто мне интересен, потому что интересны мне одни безумцы — те, кто без ума от жизни, от разговоров, от желания быть спасенным, кто жаждет всего сразу, кто никогда не скучает и не говорит банальностей, а лишь горит, горит, горит, как фантастические желтые римские свечи, которые пауками распускаются в звездном небе, а в центре возникает яркая голубая вспышка, и тогда все кричат: "Ого-о-о!"

— Джек Керуак

Понимаете, вас всех готовили в космонавты. Должны были появиться десятки, сотни миллионов космонавтов – все, кто мечтал об этом. Вы ведь не думаете, что дети сами решали, что они хотят быть космонавтами? Трехлетний ребенок не может проснуться утром и придумать, что он хочет летать в космос. Детям объяснили, о чем они должны мечтать. Это было частью подготовки. Какая-то грандиозная операция – колонизация дальнего космоса, геноцид инопланетян. Не помню, что именно. В любом случае – сплошная маниловщина. Потом, конечно, пришел кто-то умный, планы поменялись, вы оказались не нужны. Сначала вас хотели ликвидировать – Третья мировая, Дарт Рейган, забриски мертвого человека. Но снова появился кто-то умный и предложил оставить про запас. Переподготовкой, конечно, никто не стал заниматься – лишние расходы. Кто выживет, тот выживет. Это как в фильмах про киборгов, которых вырастили безумные ученые и оставили маяться, когда Пентагон перестал финансировать программу. Они бродят по огромным парковкам возле моллов и что-то ищут в небе. Вы пытаетесь понять, почему все так нелепо и нескладно, почему хочется футбол и лететь с балкона, ломая ветки тополей. Просто вас готовили совсем к другому. У вас отняли способность любить, оставив только инстинкт размножения – когда долгие месяцы несколько десятков человек заперты вместе в корабле, лишние конфликты ни к чему. Вам нужны перегрузки, жесткое излучение, вода из мочи – вот почему вы так старательно травите себя. Земля – слишком уютная для вас планета. Вы тыкаетесь во все углы этого мира, обдирая в кровь лицо и коленки, и пытаетесь по запаху найти для себя место. Навигаторы стали программистами, пилоты гоняют в тонированных «девятках», специалисты по негуманоидному разуму пишут в живой журнал. И ничего уже нельзя сделать – вмешательство было на уровне ДНК. Ваши дети будут космонавтами. Ваши внуки будут космонавтами. Вы пишете книжки о космонавтах и для космонавтов, и все картины, все фильмы, вся музыка – это разные истории о Гагарине, который проспал 12 апреля. Глухой Циолковский и мертвый Гагарин – вот кто правит вашим миром. Странно, что вы еще живы. То есть вы молодцы, конечно, но вас очень жалко.

Мы все учились жить у мёртвых наркоманов.

Заведи себе домик за городом, живи дешево, иногда езжай погулять , пиши, броди по холмам, научись, дурила, доски стругать, с бабками разговаривать, таскать им дрова, брать уроки цветоводства, выращивать у дверей хризантемы, и, ради бога, заведи себе умную, добрую, человеческую подругу, которой нафиг не нужно ежевечерних мартини и всей этой тупой сверкающей кухонной машинерии.

— Джек Керуак

Голубой саксонский лес.
Снега битого фарфор.
Мир бесцветен, мир белес,
точно извести раствор.

Ты в коричневом пальто,
я, исчадье распродаж.
Ты - никто и я - никто.
Вместе мы - почти пейзаж.

Никогда мы не будем братьями
ни по родине, ни по матери.
Духа нет у вас быть свободными –
нам не стать с вами даже сводными.
Вы себя окрестили «старшими» -
нам бы младшими, да не вашими.
Вас так много, а, жаль, безликие.
Вы огромные, мы – великие.
А вы жмете… вы всё маетесь,
своей завистью вы подавитесь.
Воля - слово вам незнакомое,
вы все с детства в цепи закованы.
У вас дома «молчанье – золото»,
а у нас жгут коктейли Молотова,
да, у нас в сердце кровь горячая,
что ж вы нам за «родня» незрячая?
А у нас всех глаза бесстрашные,
без оружия мы опасные.
Повзрослели и стали смелыми
все у снайперов под прицелами.
Нас каты на колени ставили –
мы восстали и всё исправили.
И зря прячутся крысы, молятся –
они кровью своей умоются.
Вам шлют новые указания –
а у нас тут огни восстания.
У вас Царь, у нас - Демократия.
Никогда мы не будем братьями

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз — вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс — то есть почти что старый. Шорты с футболкой — простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара — листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька — он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче — ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге — и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя — с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. «Двадцать один», — бормочу сквозь сон. «Сорок», — смеется время. Сорок — и первая седина, сорок один — в больницу. Двадцать один — я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь — на десятом. Десять — кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь — на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

Аля Кудряшева

- Легко придумать зеленое солнце, гораздо сложнее придумать мир, где оно смотрелось бы естественно. (с) Дж.Р.Р.Толкиен

Если Бог дал тебе
что-то, что ты умеешь делать, какого же черта ты этого не делаешь? 

Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или когда все время против шерсти,
Или когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто
И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста -
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю.
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.

В.Высоцкий

Каждые семь секунд один человек сходит с ума.
Я думаю, скоро настанет моя седьмая секунда. 

Слишком много крови слетело с запястий детей, пристыженных за то, кого они выбрали целовать.

Первая мировая война в лицах, мордах и кенгурятах.

Акт первый. Начало ХХ века.

Германия (веско). Мне нужны колонии.
Британия (не менее веско). Хуй тебе.
Франция (поглаживая свои колонии). Поддерживаю предыдущего оратора.
Германия (увеличивая армию). Хуй мне, значит...
Франция (нервно). Британия, по-моему, нас будут бить.
Британия (высокомерно). Не нас, а вас.
Франция (нервно). Блядь!
Германия. Эй, Австро-Венгрия, что делаешь?
Австро-Венгрия (незаметно ощупывая Сербию). Да так, ничего.
Сербия (незаметно ощупывая Албанию). Ай! Россия, меня кто-то трогает.
Россия (незаметно ощупывая Турцию). Пока я с тобой, тебя никто не тронет.
Австро-Венгрия (издевательски). Ути, какие мы оптимисты.
Франция (шёпотом). Россия, а как насчёт… Ну, ты понимаешь…
Россия (громко). Уебать Германию?
Франция (морщась). Тише, блядь…
Германия (услышав). Нихуя себе! (в сторону) Австро-Венгрия, ты со мной?
Австро-Венгрия. Конечно. Колоний много не бывает. Эй, Италия, третьей будешь?
Италия (неохотно). Возможно.
Германия (обнимая Италию). Отлично! А наш союз мы назовём… (быстро пересчитывает участников) …Тройственным союзом!
Франция (иронично). Какой полёт фантазии. (в сторону) Британия, тебя бить тоже будут. Не выёбывайся.
Британия (вздыхая). Только придумай название поприличнее.
(Британия, Франция и Россия заключают союз «Антанта» — «Согласие»)
Люксембург (зажатый между Германией и Францией). Меня терзают смутные сомнения…

Акт второй. 1914-1915 годы.

(В Австро-Венгрии убивают принца Франца-Фердинанда)
Австро-Венгрия (радостно). Так, все видели? Сербы убили моего принца!
Сербия (в панике). Отъебись, животное! Это не я!
Австро-Венгрия (вводя войска в Сербию). Потом разберёмся.
Россия (начиная мобилизацию). Да ты охуела!
Германия (высокомерно). Эй, Россия, остынь.
Россия (не прекращая мобилизацию). Да пошла ты нахуй.
Германия. Да ты охуела!
(Германия объявляет войну России)
Франция (хватаясь за голову). Остановитесь!
Германия (оборачиваясь). Кто там квакает?
Франция (нервно). Я.
Германия (закатывая рукава). Так, Люксембург, подвинься, я ей сейчас въебу.
Люксембург (безуспешно пытаясь отползти от Германии) Блядь! (тараторит) Мы, Великое Герцогство Люксембург, официально заявляем о своём нейтралитете и… Ай!
Германия (вводя войска в Люксембург). Что-что?
Люксембург (обречённо). Ничего. Молчу.
Бельгия (наблюдая за Германией). Британия, нам нужно срочно поговорить!
Британия (оборачиваясь и недоумённо водя глазами по карте). Позвольте, я готова поклясться, что раньше тут был Люксембург!
Германия (вводя войска в Бельгию). Ты ещё скажи, что тут Бельгия раньше была.
Британия (поправляя пенсне). Германия, я объявляю тебе войну. Дерись, свинья.
(Австро-Венгрия нападает на Россию)
Россия (недоуменно). Ах ты залупа. (отбивается)
Германия (раздражённо). Шайсе! Италия, ты собираешься воевать или нет?
Италия (притворяется глухой). Кто здесь?
Германия (в ярости). Ты же обещала!
Италия (шёпотом). Пошла нахуй.
(Италия договаривается с Антантой и нападает на Австро-Венгрию)
Австро-Венгрия (отбиваясь от Италии, Сербии и России). Блядь!
Сан-Марино. Слышь, Австро-Венгрия.
Австро-Венгрия (вертит головой). Что за блядский писк?
Сан-Марино. Я отправляю против тебя добровольцев. Ты готова к мучительному поражению?
Австро-Венгрия (пытаясь определить источник звука). Мыши завелись, не иначе.
Сан-Марино (уверенно). Пизда тебе, готовься. Солдаты! К бою!
(Сан-Марино отправляет 20 солдат на помощь Италии)
Италия (с сарказмом). Ну теперь-то победа у меня в кармане.
Сан-Марино (с легким пафосом). Не благодари.
Швейцария. Кхм.
Все страны мира (хором). Да-да?
Швейцария (веско). Надеюсь, никто из вас...
Все страны мира (непроизвольно кланяясь). Конечно, конечно, мы никогда… Мы и не думали…
Швейцария (делая небрежный жест). Можете продолжать.
Британия (громким шёпотом). Пс-с-ст, Австралия…
Австралия (играясь с кенгурёнком). А?
Британия (корча страшные рожи и указывая взглядом на Японию). Займись, пожалуйста, делом.
Австралия (откладывая кенгурёнка, шёпотом). Заебала. (в сторону) Эй, Япония, чем занимаешься?
Япония (наблюдая за войной в Европе). Да так, ничем, телек смотрю.
Австралия (с наигранным энтузиазмом). Может, куда-нибудь сходим?
Япония (безразлично). Давай.
Австралия (радостно хлопая в ладоши). Ой, как здорово! Я с собой подружку возьму, ты не против?
Япония. Бери.
Австралия. Зеландия, собирайся, мы идём гулять.
(Япония, Австралия и Новая Зеландия захватывают германские колонии на Тихом океане)
Германия (хватаясь за голову). Блядь! Турция!
Турция. Чего тебе?
Германия. Давай повоюем с Россией. За это после войны я тебе отдам…
Турция (перебивая). Россия! Я объявляю тебе джихад! И тебе, Франция! И тебе, Британия! И ещё Японии! И…
Германия (удивлённо). Ёбнутая.
Россия (отбиваясь от Турции, Германии и Австро-Венгрии). Да какого хуя! Болгария, не хочешь помочь?
Болгария (с наигранным безразличием). А что мне за это будет?
Россия (ласково). А что ты хочешь?
Болгария (задумчиво). Кусочек Сербии, кусочек Греции и на десерт — кусочек Румынии.
Сербия, Греция и Румыния (хором). Ну охуеть теперь.
Россия (мягко). Болгария, мне кажется, что это перебор. Давай поговорим.
Британия (издалека). Залупу ей, а не Грецию!
Болгария (в ярости). Ах, залупу?
(Болгария объявляет войну странам Антанты)
Россия. Блядь! Британия!..
Британия (пожимая плечами). Ну, погорячилась.
(Германия и Австро-Венгрия наносят удар по российским войскам в Польше и Западной Украине, начинается Великое отступление российской армии).
Россия. Блядь!

Акт третий. 1916-1918 годы.

Британия (усиливая натиск на Германию). Эй, США, как насчёт повоевать?
США (с интересом глядя на события в Европе). Обожди чутка.
Британия (тихо). Залупа полосатая.
Россия (тесня турков и немцев). Румыния, как насчёт союза?
Румыния (задумчиво). Вроде победитель уже определился. (громко) Россия, я с тобой. Вот список земель. Отдашь их мне после побе… Блядь!
(Германия, Австро-Венгрия и Болгария захватывают Румынию)
Россия (хватаясь за голову). Охуеть союзничек.
Германия (шепотом). Эй, Мексика, как насчёт Техаса?
Мексика (не без интереса). А что с Техасом?
Германия (ещё тише). Если США поддержит Британию, ты нападешь на США и заберёшь у неё Техас.
Мексика (теряя интерес). Германия, ты ебанулась.
Британия (подслушивая). Эй, США, Германия хочет натравить на тебя Мексику!
США (удивлённо). Охуеть. (нападая на Германию) Ты довыёбывалась, милочка.
Германия (в панике). Блядь!
(К войне на стороне Антанты подключаются по очереди Португалия, Греция и Бразилия)
Гондурас (издалека). Германия, я тоже объявляю тебе войну!
Германия (устало). Ты-то, блядь, куда полез?
Гондурас (не приближаясь). Отсоси!
Исландия (вырываясь из объятий Дании). Дания, отпусти меня, я их уебу!
Дания (поглаживая Исландию). Тише, тише, маленькая.
Швейцария (отвлекаясь от пересчёта денег). Блядский цирк.
Россия. Кхм-кхм.
Британия (не глядя). Россия, что у тебя с голосом? (оборачиваясь) Блядь! Где царь?
Россия (почёсываясь). Закончился. Мы теперь республика. Командует Временное правительство.
Британия (подозрительно) А чего это ты чешешься?
Россия (почёсываясь всё яростнее). А, ерунда. Коммунизм подхватила, скоро пройдёт.
Британия (отвернувшись, рассеянно). Ладно, а что там с… (снова поворачиваясь) Блядь! Где Временное правительство?!
Россия (слегка картавя). Безвгеменно скончалось. Цагь тоже. Мы теперь Советская Госсия.
Британия (в ужасе). Пиздец!
Германия (приобнимая Россию). Давай поговорим…
(Россия подписывает мир с Германией и её союзниками, признавая своё поражение в войне)
Германия (самодовольно). Поживу ещё немного.
Страны Антанты (усиливая напор). Хуй ты угадала.
(От России начинают отваливаться Украина, Финляндия, Эстония и прочие страны)
Франция (с удивлением). Это что ещё такое?
Украина (почёсываясь). А шо не так?
Франция (подозрительно). Ты на чьей стороне?
Украина (пожимая плечами). Мы независимая республика… (коммунисты берут Киев) Блядь! Вся власть Советам. (немцы выбивают коммунистов из Киева) Блядь! Навеки с Германией. (немцы уходят из Киева) Блядь! Слава Украине. (Киев переходит из рук в руки у войск УНР, белогвардейцев и коммунистов) Блядь! Да что ж за хуйня!
Австралия (издалека наблюдая за меняющей цвета Украиной). Прикольно. Как хамелеон.
Франция и Греция (вводя войска в Украину). В пизду хамелеона… Ай! Больно! (выводя войска из Украины) Ладно, ебитесь сами.
Болгария (обессиленно). Всё катится к хуям. Я сдаюсь.
Турция. Я тоже.
Австро-Венгрия (почёсываясь). И я.
(Антанта и их союзники теснят Германию по всем фронтам)
Германия (с безграничной усталостью). Я тоже сдаюсь. Мне опротивело.
(Германская империя разваливается)
Австро-Венгрия и Турция (хором). Что за… Блядь!
(Австро-Венгерская и Османская империи разваливаются).
Королевство Исландия (появляясь на карте, зловеще). Муа-ха-ха!
Победители (глядя на десятки новых стран, миллионы могил, гражданские войны по всей Европе, хором). Пиздец.

Занавес.

Я знаю мир — он стар и полон дряни,
Я знаю птиц, летящих на манок,
Я знаю, как звенит деньга в кармане
И как звенит отточенный клинок.
Я знаю, как поют на эшафоте,
Я знаю, как целуют, не любя,
Я знаю тех, кто "за" и тех, кто "против",
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю шлюх — они горды, как дамы,
Я знаю дам — они дешевле шлюх,
Я знаю то, о чем молчат годами,
Я знаю то, что произносят вслух,
Я знаю, как зерно клюют павлины
И как вороны трупы теребят,
Я знаю жизнь — она не будет длинной,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю мир — его судить легко нам,
Ведь всем до совершенства далеко,
Я знаю, как молчат перед законом,
И знаю, как порой молчит закон.
Я знаю, как за хвост ловить удачу,
Всех растолкав и каждому грубя,
Я знаю — только так, а не иначе...
Я знаю все, но только не себя.

Франсуа Вийон.

ЧТО? «ИГРА ПРЕСТОЛОВ» — это «Клан Сопрано» в Средиземье? Да идите вы на хер.

НЕЛЬЗЯ НАПИСАТЬ ХОРОШУЮ КНИГУ, в которой никто не погибает.

СО ВРЕМЕН ТОЛКИНА ВСЕ СЮЖЕТЫ ФЭНТЕЗИ СТРОЯТСЯ ВОКРУГ КАКОЙ-НИБУДЬ ВОЙНЫ, которую изображают как схватку абсолютного добра и абсолютного зла. Зло любят одевать в черное или делать его уродливым, но что касается меня, то в своих книгах я пытаюсь сказать, что добро и зло в любом конфликте существуют с обеих сторон. И если бы я захотел написать роман о войне во Вьетнаме или Сирии, я утверждал бы то же самое.

Я ОТКАЗАЛСЯ СЛУЖИТЬ ВО ВЬЕТНАМЕ, потому что вовремя понял: Хо Ши Мин — вовсе не Саурон.

КОГДА Я ЯВИЛСЯ В ПРИЗЫВНУЮ КОМИССИЮ С ПРОСЬБОЙ ПРИЗНАТЬ МЕНЯ ОТКАЗНИКОМ СОВЕСТИ, я не верил, что мне дадут этот статус. В то время ты должен был доказать, что являешься пацифистом на основании религиозных убеждений, а я никогда не был религиозен, да и пацифистом себя считал не вполне. Я думал, что впереди меня ждет либо армия, либо тюрьма, либо бегство в Канаду, но, к моему удивлению, я получил статус мгновенно. Уже потом я узнал, что идиоты, которые сидели в комиссии, решили, что, признавая меня отказником, подвергают меня страшной каре. Ведь теперь, думали они, все будут считать его трусом и коммунякой, а это быстро разрушит его судьбу.

ДРАКОНЫ — это весьма точный эквивалент ядерного оружия.

ОТЪЕМ ЖИЗНИ ВСЕГДА БУДЕТ ТЯЖКИМ ГРЕХОМ. Но посмотрите на Средние века. Чтобы убить, ты брал заостренный кусок стали и, пробивая чьи-то доспехи, вымарывался в крови и слушал угасающее дыхание. Теперь же у нас есть механизмы — ракеты и беспилотники, — которые позволяют уничтожить человека простым нажатием кнопки. Мы уже не слышим, как наши жертвы просят пощады во имя матерей, и больше не вымарываемся в их крови. Но я не уверен, что это делает нас гуманней.

ОБЛАДАТЬ ВЛАСТЬЮ — ТЯЖЕЛОЕ БРЕМЯ. Толкин, к примеру, придерживается средневековой философии: если король добр, то его земли будут процветать. Но загляните в учебник истории, и вы увидите, что все не так просто. Толкин утверждает, что Арагорн, став королем, правил мудро и добродетельно. Но Толкин не задает важных вопросов. Какова, спрашиваю я, была при Арагорне система сбора податей? Как он организовал воинскую повинность? И что насчет орков? Да, Саурона больше нет, но орки никуда не делись — они спрятались в горах. Так что же сделает Арагорн? Попытается интегрировать их в общество или устроит геноцид и уничтожит всех до единого — вплоть до последнего маленького оркчонка?

БОРЬБА ДОБРА И ЗЛА ПРОИСХОДИТ НЕ НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ. Ежедневно она происходит в каждом человеческом сердце.

МЕНЯ БЕСПОКОИТ ВОПРОС: может ли человек быть прощен обществом? Должны ли мы, например, простить Майкла Вика (игрок в американский футбол, осужденный за организацию собачьих боев. — Esquire)? Он отсидел три года, принеся тем самым извинения, но мои друзья-собачники вряд ли простили его. Так сколько хороших дел человек должен совершить, чтобы забылись его плохие дела? К примеру, простится ли тебе работа охранником в концентрационном лагере, если последние сорок лет ты занимался тем, что помогал обездоленным? У меня, если честно, нет ответа, но это тот вопрос, который нужно задавать — ведь каждый из нас совершал в своей жизни отвратительные вещи.

Я НЕ ТОТ, КТО ДАЕТ ОТВЕТЫ. Я предпочитаю задавать вопросы. Самым приятным в успехе моих книг было то, что они породили такое количество споров.

ПИСАТЕЛЕМ МЕНЯ, МОЖНО СКАЗАТЬ, СДЕЛАЛ БОББИ ФИШЕР. В 1972-м, в Рейкьявике, он играл с Борисом Спасским и, выиграв, заставил сходить с ума всю шахматную общественность Штатов. Я тогда увлекался шахматами, и меня наняли заниматься организацией турниров по всему Среднему Западу. Так я оказался в уникальной ситуации. Большинство молодых писателей вынуждены были работать на обычных работах по пять дней в неделю и писали лишь на выходных. Но шахматные турниры проходили как раз в выходные, так что я работал в субботу и в воскресенье, а потом пять дней сидел и писал.

В НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЕ Я СОЧИНЯЛ РАССКАЗЫ ПРО ЧУДОВИЩ, а потом продавал их детям по десять центов и покупал себе на заработанные деньги шоколадку. Конечно же, это был Milky Way, ведь меня всегда интересовали звезды.

БЫТЬ ПИСАТЕЛЕМ В ЭПОХУ КОМПЬЮТЕРОВ ГОРАЗДО ЛЕГЧЕ, хотя я до сих пор и использую DOS с четвертой версией WordStar (текстовый процессор, созданный в 1987 году. — Esquire). Он примитивен, но там есть функция «поиск и замена», а этого хватает.

НЕ ДУМАЮ, ЧТО СЕГОДНЯ МОЖНО БЫТЬ СЭЛИНДЖЕРОМ. По крайней мере, Сэлинджер не нужен издателям. Творить в полной изоляции? Нет, им нужно, чтобы у тебя был персональный сайт, «Фейсбук» и сраный «Твиттер».

БОЛЬШИНСТВО ПИСАТЕЛЕЙ ОЧЕНЬ ДИСЦИПЛИНИРОВАННЫ. Такой писатель стабильно выдает по пять страниц в день, даже если только что выиграл в лотерею или если грузовик переехал его собаку. Но я не такой.

ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ РЕЛИГИОЗЕН, я бы сказал, что мой талант от Бога. Но я не религиозен.

Я НЕ СОСТАВЛЯЮ ПЛАН РОМАНА. Я знаю, чем все закончится, но каждый поворот сюжета не продумываю никогда. Я никогда не знаю, что будет дальше, и именно это делает мою работу такой интересной.

ИСТОРИЯ ВЫСТРАИВАЕТСЯ, КОГДА ТЫ НАЧИНАЕШЬ ЕЕ РАССКАЗЫВАТЬ. Но это не моя мысль — я украл ее у Толкина.

ИДЕИ СТОЯТ НЕДОРОГО, и в голове у меня больше идей, чем я успею воплотить. Поэтому я горжусь исполнением замысла, а не его уникальностью.

ПИСАТЕЛИ ЛЮБЯТ РАССУЖДАТЬ о том, что в книге имена двух героев не должны начинаться с одной буквы. И уж тем более, говорят они, не может быть двух персонажей с одинаковым именем. Но, черт, это же так неправдоподобно! Английская история, к примеру, вся состоит из Генри и Эдуардов.

В КОЛЛЕДЖЕ МНЕ НЕ ДАВАЛАСЬ ИСТОРИЯ, но я и не собирался становиться историком. Меня интересовали лишь исторические сюжеты — в особенности те, которые написаны кровью: где действуют короли, принцессы, полководцы и шлюхи.

ЛЮБОВЬ, НЕНАВИСТЬ, СЕКС И МЕСТЬ — из всего этого сложена история. Из этого же складываются и мои книги.

У МЕНЯ С ДЕТСТВА ВЫРАБОТАЛОСЬ ИНСТИНКТИВНОЕ НЕДОВЕРИЕ к счастливой концовке.

МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ИДЕЯ ВОСКРЕШЕНИЯ ГЕРОЯ ИЗ СМЕРТИ. Я с большим уважением отношусь с Толкину, но ему не следовало воскрешать Гэндальфа. Это был такой прекрасный эпизод, когда, сражаясь с Балрогом, он падает в пропасть и произносит свои последние, как нам кажется, слова: «Бегите, глупцы».

ЧИТАЯ ТОЛКИНА, Я ПОСТОЯННО ЗАДАЮСЬ ВОПРОСОМ, откуда на свете появились хоббиты. Совершенно не могу представить себе хоббита, занимающегося сексом.

Я НЕ ЗНАЮ, КАКОВО ЭТО — быть восьмилетней девочкой или карликом. Но, как и они, я человек, и наши различия — ничто, по сравнению с тем, что нас объединяет.

Я ВСЕГДА ХОТЕЛ НАПИСАТЬ КНИГУ такую же большую, как мое воображение.

ЕЩЕ СОВСЕМ НЕДАВНО за целую неделю только три или четыре человека узнали меня на улице, а теперь три или четыре человека узнают меня каждую минуту. Я стал знаменит и просто так прогуляться уже не могу. А еще эти «можно я сделаю с вами селфи»! Клянусь: если бы в моей власти было сжечь все телефоны с камерами, я сделал бы это не задумываясь.

В 2010 ГОДУ Я БЫЛ В ПЕЩЕРАХ ДЖЕНОЛАН (пещерная система в Австралии. — Esquire), где — если ты хочешь — тебе предлагают самостоятельный тур и выдают плеер с наушниками. Дженолан — большая туристическая достопримечательность, и в этих плеерах был огромный выбор языков, одним из которых был клингонский (искусственный язык, специально разработанный для сериала «Звездный путь». — Esquire). Я, помню, обалдел. Черт, подумал я, сколько же людей выбирают себе тур на клингонском? А потом вдруг я понял, что так мне указали на цель: я должен сделать все для того, чтобы туда добавили и дотракийский, который ничуть не хуже чертова клингонского.

ЖИЗНЬ СЛИШКОМ КОРОТКА, ЧТОБЫ ЧИТАТЬ ПЛОХИЕ КНИГИ и особенно — чтобы писать их.

ОСТАВЬТЕ РАЙ ДЛЯ КОГО-НИБУДЬ ДРУГОГО. Когда я умру, я отправлюсь в Средиземье.

ПРОШЛОЕ ВСЕГДА БУДЕТ с нами.

Не бойтесь делать то, что не умеете. Помните, ковчег построил любитель, — профессионалы построили Титаник.

Роберт Рождественский

Если вы есть – будьте первыми,
Первыми, кем бы вы ни были.
Из песен – лучшими песнями,
Из книг – настоящими книгами.

Первыми будьте и только!
Пенными, как моря.
Лучше второго художника
Первый маляр.

Спросят вас оробело:
“Кто же тогда останется,
Если все будут первыми,
Кто пойдет в замыкающих?”

А вы трусливых не слушайте,
Вы их сдуйте как пену,
Если вы есть – будьте лучшими,
Если вы есть – будьте первыми!

Если вы есть – попробуйте
Горечь зеленых побегов,
Примериваясь, потрогайте
Великую ношу первых.

Как самое неизбежное
Взвалите ее на плечи.
Если вы есть – будьте первыми,
Первым труднее и легче!

не надо делать мне как лучше,
оставьте мне как хорошо
***
я не хотела вас обидеть,
случайно просто повезло
***
поскольку времени немного,
я вкратце матом объясню
***
башка сегодня отключилась,
не вся, конечно, – есть могу
***
следить стараюсь за фигурой,
чуть отвлекусь - она жуёт
***
шаман за скверную погоду
недавно в бубен получил
***
всё вроде с виду в шоколаде,
но если внюхаться - то нет
***
обидеть Таню может каждый,
не каждый может убежать
***
ищу приличную работу,
но чтоб не связана с трудом
***
мои намеренья прекрасны,
пойдёмте ,тут недалеко
***
я за тебя переживаю -
вдруг у тебя всё хорошо
***
держи вот этот подорожник -
щас врежу, сразу приложи
***
я понимаю что вам нечем,
но всё ж попробуйте понять
***
о, приключеньями запахло,
спускаю жопу с поводка
***
мы были б идеальной парой,
конечно, если бы не ты
***
как говорится, всё проходит,
но может кое что застрять
***
кого хочу я осчастливить,
тому уже спасенья нет
***
а ты готовить-то умеешь?
- я вкусно режу колбасу
***
звони почаще – мне приятно
на твой "пропущенный " смотреть
***
зачем учить нас, как работать,
вы научитесь, как платить
***
характер у меня тяжёлый,
всё потому, что золотой
***
чтоб дело мастера боялось,
он знает много страшных слов
***
вы мне хотели жизнь испортить?
спасибо, справилась сама
***
её сбил конь средь изб горящих,
она нерусскою была
***
когда все крысы убежали,
корабль перестал тонуть
***
дела идут пока отлично,
поскольку к ним не приступал
***
работаю довольно редко,
а недовольно каждый день
***
была такою страшной сказка,
что дети вышли покурить
***
когда на планы денег нету,
они становятся мечтой
***
женат два раза неудачно -
одна ушла, вторая – нет
***
есть всё же разум во вселенной,
раз не выходит на контакт
***
уж вроде ноги на исходе,
а юбка всё не началась
***
я попросил бы вас остаться ,
но вы ж останетесь, боюсь
***
для женщин нет такой проблемы,
которой им бы не создать
***
Олегу не везёт настолько,
что даже лифт идёт в депо
***
меня запомните весёлым,
а завтра я начну ремонт
***
зевну ,укроюсь с головою,
будильник заведу на март
***
мы называем это жизнью,
а это просто список дел
***
всё то, что нас не убивает,
богаче делает врачей
***
и жили счастливо и долго...
он долго, счастливо она
***
я не туплю, а экономно
расходую потенциал
***
мне психиатр сказал: присядьте,
щас успокоюсь и начнём
***
в народ ходили депутаты
лишь только по большой нужде
***
сержант почти поймал бандита,
но тот по званью выше был
***
в постели ты великолепен,
все две минуты просто бог
***
пришла ко мне сестра таланта,
но не достала до звонка
***
я ненавижу власть и деньги,
когда они в чужих руках
***
Олег весь день крутил баранку,
потом не выдержал и съел